Важность безрассудства. Глава 5. Часть I - Прощающее сердце.

Одно из самых ярких воспоминаний из моего прошлого с Малыми братьями Иисуса произошло в канун Нового 1969 года. Мы рано легли спать, но проснулись около полуночи для часа ночного поклонения. Время прошло быстро, пока мы пели песни хвалы за незаслуженный дар Иисуса Христа и Святого Духа, в приготовлении к излишествам в еде, сопровождающим встречу Нового года, и в искренних молитвах за друзей, которые жили без надежды.

Затем мы собрались на кухне. Стол был заставлен хлебом с фруктами, клубничным вареньем, консервированными персиками и бутылками белого вина. Малые братья Иисуса игриво относятся к молитве, и это был удивительный час празднования, самокритичного юмора и духа товарищества. Я лег спать около двух часов ночи, думая о том, что однажды сказал писатель Пол Гэллико - что он бы с готовностью вступил в орден Францисканцев и следовал бы правилам монашеской жизни, несмотря на всю их суровость, за исключением одного единственного пункта. В конце концов святой Франциск отказал бы ему в единственном удовольствии, которого он хотел на самом деле: полном неуважении и высокомерном презрении к посредственным христианам.

Новогоднее утро принесло первый сильный снегопад. Пейзаж Сен-Реми был унылым и пустынным. Как Эрнест Хемингуэй представил описание смерти в книге “Прощай, оружие!” в самом первом предложении: “В тот год листья опали рано”, и природа словно лежала при смерти. 1969 год казался очень хорошим годом для того, чтобы умереть для всех ценностей, отношений и моделей поведения, которые были неугодны Иисусу Христу.

Семеро из нас уселись за стол. Беседа в основном сосредоточилась на теме нашей работе в городка Монтбард. Некоторые трудились в местных виноградниках, другие занимались плотницкими и каменными работами, а менее одаренные были заняты более прозаической работой.  Я мыл посуду в отеле и убирал навоз на соседней ферме. Застольная беседа стала оживленной, когда один брат из Германии отметил, что наша зарплата была ниже, чем у других рабочих. Брат-испанец добавил, что часы работы были дольше. Я отметил, что наших работодателей никогда не видно в приходской церкви, а брат-француз сказал, что они были лицемерами. Наши доводы стали более вескими, а тон разговора более едким. Мы пришли к выводу, что наши самодовольные начальники спали все воскресенье, бездумно тратили свои деньги и никогда не возносили свои сердца и мысли в молитве, чтобы поблагодарить Бог за дар жизни, веры, семьи, урожая, и так далее.

Брат Доминик Вуаллом сидел в конце стола и молчал. Я видел, что по его щекам катились слезы. “В чем дело, Доминик?” - спросили мы. Его голос был едва слышим. «Ils ne comprennent pas» - это все, что он сказал. Они не понимают.

Сколько раз за последние годы это предложение превращало мое негодование в сострадание. Как я стал ценить мысль Пола Гэллико и удивляться его честности. Как часто я перечитывал повествование о страданиях Христа глазами Доминика Вуаллома и получал новое понимание разума Иисуса Христа. В муках своей предсмертной агонии, избитый и осмеянный, оплеванный и избитый плетьми, окруженный толпой скотов, Иисус говорит: “Прости им, Отче. Ils ne comprennent pas!” Учителя, чье отношение к греху было совершенно непреклонным, жесткого моралиста, окружившего брак высокой крепостью нерасторжимости, строгого судью, осудившего даже намерение делать зло, святого человека, на которого никогда не падала даже тень подозрения, не только называли “другом мытарей и грешников”, но Он на самом деле и был им.

Иуда Искариот входит в сад с толпой, чтобы предать Сына Человеческого поцелуем. Иисус обращается к его сердцу, а затем к его совести с вопросом: “Иуда! целованием ли предаешь Сына Человеческого?” (Лука 22:48). Он не стал порицать Иуду перед другими. Он не будет публично обвинять его в измене. Он только лишь говорит: “Друг, сделай то, для чего ты сюда пришел!” В разуме Христа царит сострадание к другим и радость по поводу их раскаяния. 

Иисус закончил притчу о Добром Самаритянине вопросом: “Кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам? Он сказал: оказавший ему милость. Тогда Иисус сказал ему: иди, и ты поступай так же” (Лука 10:36–37). В притчах о Божьем милосердии (Лука 15) Иисус говорит о пастухе, несущем потерявшуюся отцу на своих плечах, ликующем и созывающим всех своих друзей, чтобы порадоваться вместе. Женщина радостно кричит: “Радуйтесь со мной! Я нашла серебряную монету, которую я потеряла”. По возвращению блудного сына отец объясняет возмущенному старшему сыну: “о том надобно было радоваться и веселиться”. Основная тема всех трех притч дает нам возможность проникнуть в разум Иисуса: “Так, говорю вам, бывает радость у Ангелов Божиих и об одном грешнике кающемся” (Лука 15:10).

Мягкость Иисуса по отношению к грешникам проистекала из Его способности читать их сердца и выявлять там искренность и доброту. За самыми недовольными позами людей, за их странными защитными механизмами, важным видом, грубостью и насмешками, молчанием и проклятиями Иисус видел маленьких детей, которых недостаточно любили, и которые перестали расти, потому что люди вокруг них перестали в них верить. Эдриан ван Каам пишет: “В этом смысле Христос, а позже и апостолы, часто говорят о верующих как о детях, независимо от того, насколько они высокопоставленные, богатые, умные или успешные. Потому что за силой любого человека скрывается падший человек, нуждающийся в искуплении, и он драгоценен в Божьих очах, являясь уникальным сокровищем, которым он предназначен быть на земле и в вечности”.

Я часто видел восторг Иисуса Христа от кающихся грешников, вернувшихся к жизни через сообщество Анонимных Алкоголиков. Праздники, отмечающие годовщину первого, третьего, восьмого или двадцатого год трезвости, полны радости о возвращении блудных сыновей. Пожилой, побитый жизнью мужчина по имени Фил, у которого осталось всего три зуба, жил как пьяница на улице в течение двадцати лет. Теперь он выходит на сцену в комнате, переполненной людьми. Это его первая годовщина трезвости. Никто не думал, что он столько выдержит. Он начинает говорить о том, как однажды он был потерянным, а теперь нашелся. Вдруг его голос сорвался и он повернулся к аудитории спиной. Люди начали вставать и устроили ему овацию. Мужчины и женщины начали штурмовать сцену и целовать Фила в щеки, губы и плечи. 

В своей восхитительной небольшой книге “Без выпивки” Мейер пишет: “Если можно было бы использовать только одно слово, чтобы описать чувство от посещения встреч AA, это было бы слово любовь. Любовь - единственное слово, которую включает в себя дружбу, понимание, сострадание, сочувствие, доброту, честность, гордость и смирение. Это именно та любовь, которую имел в виду Иисус, когда сказал: “Любите друг друга”.

Там могут снять обувь, отвлечься на что-то, но между членами сообщества существует близость, которую редко найдешь где-то еще. Это единственное место, о котором я знаю, где статус ничего не значит. Никто не дурачит других. Каждый приходит туда, потому что он или она привели свою жизнь в полнейший беспорядок, а теперь пытаются собрать ее по кусочкам. Важное  здесь всегда на первом месте... Я посетил тысячи церковных собраний, домашних групп, братских встреч — и все же я нигде не находил ту любовь, которую я нахожу у АА. На один короткий час великие и могущественные понижаются, а неприметные возвышаются. И уравнивание, которое происходит в результате этого — это именно то, что имеют в виду люди, когда произносят слово братство”.

Сострадание Христа показано с удивительной ясностью во время ужина, данного в доме прокаженного Симона (Марк 14:3–9). Некоторые гости были взбешены, когда увидели, что женщина разбила алавастровый сосуд с драгоценными благовониями и вылила их на голову Иисуса. “Оставьте ее”, - приказывает Иисус. “Что ее смущаете?” Он так глубоко тронут добротой женщины, что хочет, чтобы об этом рассказывали по всему миру. “Запишите это!” - говорит Он им. “Пока существует этот мир, Я хочу, чтобы люди знали, как глубоко Меня затронула любовь этой женщины”. Это заявление – всплеск долго скрываемого чувства любви, которое наконец может открыться, тайна сердца, изливающего свои чувства. Иисус не только защищает поступок женщины, но и утверждает ее чувство достоинства, признавая, что Его глубоко затронула ее доброта. Когда мы видим, как Учитель прощает блудницу и аннулирует все ее грехи из-за ее великой любви (Лука 7:47), мы видим Божью радость в обретении нас; мы обнаруживаем, что эта радость способна погрузить в морские пучины все зло, которое мы совершили. Мы можем наконец прекратить задаваться вопросами о своем прошлом, о степени своей вины и пределах Божьей любви и милосердия.

Важность безрассудства. Часть 2 - Ум Христов. Глава 4 - Обретение Отца.

Научиться думать так, как Иисус, естественно, не так просто. И все же мы часто живем  так, словно уже прочно овладели тем, что совершенно не входит в наш привычный образ мышления и поступков. Если такое вообще возможно! Поэтому давайте продвигаться вперед с мыслью, что мы ищем разум Христов, осознавая, что полное понимание является недостижимой целью. И все же мы можем многое узнать для себя, когда мы обращаем свои сердца от желаний, которые не имеют места в Евангелии Христа - безопасности, удовольствий и власти - и вместо этого открываемся для тех устремлений, которые занимали душу и разум Иисуса. Он недвусмысленно говорит о том, на чем был сосредоточен Его разум: 

И вот, один законник встал и, искушая Его, сказал: Учитель! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную? Он же сказал ему: в законе что написано? как читаешь? Он сказал в ответ: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всею крепостию твоею, и всем разумением твоим, и ближнего твоего, как самого себя. [Иисус] сказал ему: правильно ты отвечал; так поступай, и будешь жить. Но он, желая оправдать себя, сказал Иисусу: а кто мой ближний? (Лука 10:25–29) 

Иисус ответил им притчей о добром самаритянине, чтобы объяснить вторую весть наибольшей заповеди. Но никто не просил Его объяснять первую часть с наибольшей заповеди. Даже сегодня мы тратим много времени в церквях, говоря о любви к ближним (хотя мы уделяем слишком мало времени, чтобы на самом деле так поступать), и все же мы редко задумываемся о том, что значит любить Бога всем своим сердцем, душой, крепостью и разумением. Возможно, следующая притча сможет помочь нам лучше понять, на что похожа такая любовь.

Притча о Целителе

Много лет назад, в небольшом мексиканском городке Опи, родился ребенок. Жители городка ждали его появления с огромным интересом, потому что его прадед был ирландцем, а прабабушка - темнокожей. Его дедушка был мексиканцем, а бабушка креолкой. Его отец был наполовину индейцем, а мама испанкой.  У этого младенца была очень непонятная родословная, и от этого у него был очень забавный цвет кожи - смесь белого и золотого, карамельного и кофейного цветов. Не зная, как его назвать, родители наконец дали ему имя Вилли.  Вскоре после рождения он заболел полиомиелитом, и это привело к тому, что он стал частично парализованным.

Вилли рано понял, что дети могут быть очень жестокими, когда они чего-то не понимают. В школе они смеялись над его необычным цветом кожи, дергали его за темно-рыжие волосы и иногда били его по больной ноге. Когда дети играли в перетягивание каната на городском празднике, товарищи по его команде вдруг отпустили канат, и Вилли упал в грязную лужу. Позднее, во время гонок на садовых тачках, его партнер уронил его в кусты с очень острыми шипами. Вечером того дня мама Вилли вынула все колючки, искупала его и смазала его кожу успокаивающим маслом алоэ. Пока он засыпал, она нежно гладила его голову и снова, как и много раз прежде, рассказывала ему о великом Эль-Шаддае и Его любви ко всем маленьким детям, как дети льнули к Нему и никогда не хотели от Него уходить.

Приближался еще один большой праздник, и Вилли усердно трудился, чтобы скопить деньги, кормя городского ослика Мачо. В праздничный вечер он доковылял до городской площади, где уже все собрались на праздник. Его глава засияли, когда он увидел палатки с сахарной ватой, красивых девушек в  праздничных нарядах, гарцующих лошадок на карусели, расшитые блестками мужские сомбреро, которые надевали всего раз в год, танцующего как газель красочного клоуна в костюме зебры.

Вилли ходил от одной палатки к другой, размышляя о том, потратить свои скудные сбережения на лепешку или толченую кукурузу с мясом, и вдруг он увидел старый деревянный фургон. На нем висела вывеска: ПРЕДСТАВЛЕНИЕ  ВЕЛИКОГО ЦЕЛИТЕЛЯ.

Осторожно подходя к фургону, его сердце бешено заколотилось в груди. Высокий, изможденный и угловатый человек поднялся на повозку, протянул свои руки и приготовился что-то сказать. Именно в этот момент он посмотрел прямо на Вилли. Его лицо было обветренным, но его глаза! Они были грустными, но настолько пронзительными, добрыми и нежными. Сердце Вилли сразу же подсказало ему, кем был этот человек. “Это Эль-Шаддай!” - закричал Вилли.

Целитель улыбнулся. Его лицо сияло как солнечный лучи, а глаза весело сверкали. “Вот, братец, возьми” - сказал Целитель. Он подал Вилли флакон, в котором была ярко-оранжевая жидкость. “Втирай три капли этой жидкости в свою грудь каждый вечер, и с тобой начнут происходить удивительные вещи”. Вилли полез в свой карман, чтобы достать все, что у него было и заплатить за флакон, но Целитель сказал: “То, что я бесплатно получил, я должен бесплатно отдавать другим”.

Целитель сел на повозку. Вилли подошел к нему и робко спросил: “Сеньор, сможет ли это средство из флакона сделать мою больную ногу прямой, и уйдут ли мои пятна?” Знахарь взял его на руки и посадил к себе на колени. Теперь Вилли испугался. Он испугался, что когда Целитель увидит его кожу поближе, он рассмеется, как и все жители деревни, которые прозвали его “пестрой форелью”. Вилли совсем не был готов к тому, что случилось дальше. Целитель положил голову мальчика себе на сердце. Там было так тепло и спокойно, что Вилли подумал о камине в гостиной комнате того домика, в которой он жил. Затем он почувствовал капли дождя у себя на голове и посмотрел вверх, увидев, что по лицу Целителя текут слезы сострадания. Вилли сразу же подумал о своей маме. Но даже с ней он никогда прежде не чувствовал себя таким любимым.

“Как тебя зовут, братец?” “Вилли”. Голова мальчика так и осталась лежать на груди у Целителя, и он все еще сжимал в своей руке флакон. “Мое лекарство настолько сильное, Вилли, что оно не только выпрямит твою ногу, но и все извилистые пути и извращенные сердца. Каждая долина боли наполнится, а всякая гора гордости понизится, и все люди увидят спасение Бога”. Он коснулся темно-рыжих волос Вилли и слегка поцеловал его в лоб. “Не хотел бы ты поужинать со мной, Вилли?” За всю его жизнь еще никто не приглашал Вилли на обед. На самом деле, никто кроме его отца и матери не приглашали его куда-либо.

Чувства, о существовании которых Вилли никогда не подозревал, наполнили его сердце. Другие люди делали так, что он все глубже и глубже погружался в одиночество. Но Целитель хотел разделить с ним свою еду. Вилли был вне себя от радости. Он вытащил все деньги из своего кармана. “Я куплю десерт!” - воскликнул он. “Лимонад со льдом, сахарную вату и печенье из одуванчиков!” Они радостно поужинали. Вилли взволнованно говорил, а Целитель спокойно слушал. Вилли рассказывало своем отце и матери, о том, как трудно учиться в школе и о том, как ему бы хотелось иметь друга. Затем он пристально посмотрел в печальные, добрые глаза Целителя и набрался смелости, чтобы задать вопрос: “Вы будете моим другом, сеньор?”

“Я и есть твой друг” - ответил Целитель. Неожиданно, сердце Вилли сковал холодок. У него никогда не было друзей. Что, если он не научится быть другом? Целитель был таким щедрым и добрым, таким благожелательным и любящим. “Наверняка, я подведу его и потеряю своего единственного друга” - подумал Вилли. “Сеньор”, - сказал он, несмотря на свой страх, “пожалуйста, расскажите мне, что значит быть другом! Я хочу так многому научиться”.

“Пусть твое сердце не беспокоится, братец. Я расскажу тебе о том, какой я друг, а затем ты сам решишь, каким другом хочешь быть ты. Вилли, если я буду говорить тебе красивые слова, которые помогут тебе чувствовать себя важным, но не буду любить тебя, я - не твой друг. Если я поделюсь с тобой всеми своими знаниями, чтобы ты стал понимать все тайны вселенной, но не буду любить тебя, я вовсе не буду другом. Если я раздам всю свою еду, чтобы накормить твою семью и позаботиться обо всех твоих нуждах, но не буду любить тебя, я вовсе не буду тебе другом.

“Братец, я всегда буду терпелив с тобой. Я всегда буду добр к тебе. Я никогда не буду ревновать тебя к другим друзьям. Хотя я единственный сын своего отца, я никогда не буду заносчивым с тобой. Я никогда не буду  высокомерным. Я никогда не буду с тобой грубым. Я не стану дружить с тобой, чтобы что-то от тебя получить. Я не буду гневаться на тебя. Я не буду дуться, когда ты разочаруешь меня. Я не буду радоваться, когда ты будешь неправильно поступать, но я буду ликовать, когда ты будешь верен себе. Нет предела моему прощению твоих ошибок, моему доверию тебе и моей уверенности в тебе. Нет предела моей силе выдерживать все испытания дружбы с тобой.  

“Вилли, послушай меня внимательно. Я никогда не подведу тебя. Пророчества прекратятся, языки умолкнут, знание пройдет, но я не забуду тебя. Я никогда не перестану быть твоим другом. Братец, возможно твоя память не так сильна. Но если ты позабудешь все, то не забудь вот это. Есть три вещи, которые всегда есть в дружбе - вера, надежда и любовь. И величайшая из  них - любовь”. Вилли внимательно слушал. “Это так прекрасно, сеньор” - сказал он, качая головой. “Но я боюсь, что никогда не смогу быть таким другом. Я слишком слабый, слишком уродливый, слишком непостоянный, слишком глупый”.

“Вот почему я дал тебе свой специальный эликсир, братец. Обязательно втирай три капли в свое сердце каждый вечер. Первая капля называется прощением, вторая - принятием, а третья - радостью. Делай это и знай, что ты благословен”. Затем он подарил Вилли самую теплую улыбку и ушел.

Вилли побежал домой, всю дорогу подпрыгивая и пританцовывая. Когда он пришел, он пошел в свою комнату, закрыл дверь, и преклонил колени возле кровати. Он открыл флакон и начал втирать первую каплю прощения других в свое сердце. Это было очень больно, потому что другие дети так сильно обижали его. Но вскоре произошла чудесная вещь: Вилли был настолько открыт для дружбы Целителя, что капли оранжевой жидкости не остались на сердце, а просочились прямо внутрь. То, для чего обычно требовались долгие годы, чтобы Дух Целителя совершил в сердце обычного человека, произошло в открытом, доверчивом и искреннем сердце Вилли за одно мгновение. Все тревоги о его ноге, все пятна и все остальное исчезло.

И Вилли начал молиться вслух: “О, сеньор, Эль-Шаддай, мой друг, не оставляй меня. Ты можешь попросить у меня что хочешь. Все, что мне нужно - это ты. Просто будь рядом со мной и держи меня за руку ради нашей дружбы и радости общения. Даже если ты пошутил, исцелив мою ногу и пятна, мне все равно. Я буду счастлив, даже если останусь пестрой форелью, только если ты останешься со мной. Я помню то, что ты сказал мне, и для меня это важнее всего... я люблю тебя, мой друг. Делай все, что хочешь, сеньор. Только никогда не оставляй меня. И не позволь мне когда-либо покинуть тебя”.

После того, как Дух Целителя вошел в сердце Вилли, Он разлился по всему его существу и помог ему осознать, насколько пустой была бы его жизнь без  друга. Эта мысль так поразила его и ужаснула, что Вилли уже никогда не оставался прежним. Но это также открыло его глаза, и он увидел, что в глубине души у него на самом деле было только одно желание - не те вещи, которые обещал Целитель, а сам Целитель.

Любить Бога всем сердцем

Нетрудно увидеть, к чему нас приводит эта притча. В Евангелии от Матфея (22:34–40), когда Иисуса просят назвать самую великую заповедь, Он начинает со слов “Шма Исраэль” (“Слушай, Израиль”), из Второзакония 6:5, и добавляет к этому слова из Левита 19:18, где предписано любить ближнего. Хотя Иисус различает эти две заповеди, очевидно, что Он делает это только для того, чтобы показать, насколько они образуют одно целое и неотделимы друг от друга. Если эти слова истолковывать как заявление Иисуса о Его отношении к Создателю и Отцу, а также к людям, которых Он пришел спасать, то Иисус воплощает Собой Величайшую заповедь.

“Все, что мне нужно - это ты” - эти слова эхом отражают безграничную любовь и беззаветное послушание Иисуса Богу. Его утверждение “чтобы мир знал, что Я люблю Отца и, как заповедал Мне Отец, так и творю” (Иоанн 14:31) проливает яркий свет на мысли, которые занимали разум Иисуса Христа: Бог существует, и этого достаточно. Жизнь в этом месте полного покоя не является ни мечтательной абстракцией, ни оправданием в том, чтобы отдаляться от насущных нужд этого мира.

Апостол Павел – полный реалист. Он не советует своим слушателям принять упрощенную, эфемерную веру, когда он пишет: “Ибо в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе” (Филиппийцам 2:5). Наоборот, это место сосредоточения. В тихом слушании христиане начинают с того, где они находятся, раскрывают, что у них есть и осознают, что мы уже достигли своей цели. Нет нужды бежать за Богом и просить Его явить нам Себя. Павел пишет: “Разве не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас?” (1 Коринфянам 3:16).

Жить здесь означает понять, что мы уже имеем то, что ищем. Нет никакой необходимости искать безопасность, удовольствия или власть, как это делают неверующие. Царство Божье внутри нас. Все, что нужно, это замедлить темп и прислушаться. Бог находится с нами постоянно. Поэтому мы взываем вместе с Вилли: “Все, что мне нужно - это Ты, Господь”, и вместе с Павлом: “Я хочу познать Христа” (Филиппийцам 3:10). Мы молимся вместе с псалмопевцем:

Одного просил я у Господа, того только ищу, чтобы пребывать мне в доме Господнем во все дни жизни моей, созерцать красоту Господню и посещать храм Его. (Псалом 26:4)

Христиане, которые двигаются к этому месту, обретут мир и удовольствие в Божьей полноте. Здесь мы перестаем беспокоиться о том, чего у нас нет, потому что мы уделяем время тому, чтобы ценить и наслаждаться тем, что имеем. Мы освобождаемся от большой части ненужных страданий, которые мы навлекли сами на себя, потому что пристрастия, которые когда-то толкали нас на поиск безопасности, ощущение удовольствия и достижение власти, больше не давят на нас своими абсурдными притязаниями, требуя немедленного удовлетворения. Беспокойство и волнение больше не руководят нами, потому что мы осознаем, что они исходят не из Евангелия и не имеют никакой искупительной ценности. Они только продлевают время тьмы в нашей жизни, и от  них можно избавиться, подчиняя свои мысли господству Иисуса Христа.

Конечно, в условиях нашего человеческого существования мы не всегда в состоянии обратить наш разум и сердце на пути Христа. Но мы знаем, что эта рябь на поверхности наших душ не может стать приливными волнами, если мы погружаемся во внутреннее святилище своего “я”, искупленного благодатью, и входим в созерцательную молитву, слушая Бога, Который напоминает нам: “Успокой сердце и остановись. Я с тобой. Не бойся. Я держу тебя в Своей деснице. Все хорошо”.

Результат этого слушания - не только внутренний и личный. Когда внешние условия жизни больше не представляют собой опасности или безопасности, когда тривиальные и неизбежные проблемы повседневной жизни потеряли власть отвлекать наше внимание и ломать нашу жизнь на мелкие кусочки, мы начинаем воспринимать мир как более дружелюбное место. Мы ощущаем всех и все вокруг себя по-другому, не с точки зрения того, как они могут восполнить наши потребности, а как удивительные проявления истины, доброты и красоты в этом мире. Мы живем в ритме с разумом Иисуса Христа и входим в поток и гармонию творческого замысла Бога.

Джордж Мэлони отмечает: “Существует сильное ощущение единства, когда мы находим Бога во всем. Больше не существует разделения между действием и созерцанием”. Когда мы воспринимаем Бога как Того, Кого достаточно, это является признаком открытой жизни. Остаются позади напряжение, стычки и борьба, которые сигнализируют о том, что мы попались в капкан своих самых низменных желаний. Пропадает беспокойный поиск новых ощущений; исчезает смятение и постоянное мысленное прокручивание выхода из разных ситуаций. 

Даже случайные периодические возвращения к эгоистичным мыслям рассматриваются как возможности для возрастания в более глубоких отношениях с Богом. Независимо от того, действуем ли мы или имеем дело с поступками других людей по отношению к нам, мы реагируем на них разумом Иисуса Христа. Именно в этом и заключается открытость. Любя Бога всем своим сердцем, душой, разумом и силой, Иисус был полностью открыт, и поэтому Он являл Бога. В Иисусе было невозможно увидеть какое-либо “я” кроме полной и безусловной любви Божьей.  

Покойный Пол Тиллих сделал это критерием христианского провозглашения о том, что Иисус  - окончательное откровение Бога: “Он стал абсолютно открытым для той тайны, которую Он проявил”. Способность облекаться в разум Иисуса Христа становится доступной нам благодаря нашему единению с Ним. Это дар Святого Духа: “любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам ” (Римлянам 5:5). Сила любить Бога всем сердцем - это неотъемлемое право рожденных свыше в Духе Иисуса Христа. Именно это позволяет нам жить в мире в качестве прозрачных носителей Божьего образа.

Важность безрассудства. Глава 3. Часть II.

Удовольствия

Как только мы закроем все окна, запрем двери и закрутим все болты и гайки в своем умственном механизме, мы начинаем чувствовать себя в безопасности. Но в конечном итоге скука и тихое отчаяние нашего герметично закрытого существования заставляют нас искать компенсацию и удовлетворение через всевозможные виды удовольствий. Когда разные формы удовольствий, досуга и отдыха освежают разум и тело, а также оживляют дух, они приносят нам чувство равновесия, покоя и целостности. Но когда мы ищем их целенаправленно, мы устраиваем себе поездку на американских горках, во время которой каждое ощущение должно быть острее, чем предыдущее. Наверное, больше всего среди удовольствий ищут секс, который часто становится продолжением алкогольного опьянения или наркотического кайфа. Некоторые находят удовольствие в еде. Другие находят доступ к своей глубоко закопанной эмоциональной жизни посредством музыки или кино. Как легко этот поиск удовольствий превращается в наваждение, а оно превращается в душевную смерть: “Ибо живущие по плоти о плотском помышляют, а живущие по духу - о духовном. Помышления плотские суть смерть, а помышления духовные - жизнь и мир, потому что плотские помышления суть вражда против Бога; ибо закону Божию не покоряются, да и не могут. Посему живущие по плоти Богу угодить не могут” (Римлянам 8:5-8).

Плотский человек, несомненно, живет и поступает по плоти. И все же многие христиане практикуют двойственное “благоразумие плоти”, которая ищет своего рода позолоченную посредственность: наше “я”тщательно распределяется между плотью и духом, и мы зорко наблюдаем за ними обоими. Павел называет это “несовершенным духовным видением”. Это видение тех, кто приняли Духа, но остаются духовными младенцами, потому что они не подчиняют себя полностью управлению Духа; они подчиняются своим страстям, позволяя, таким образом, своим потребностям заключить себя в инфантильную духовность. Павел сравнивает их с младенцами, неспособными принимать твердую пищу (1 Коринфянам 3:2). “Совершенный христианин”, - пишет Жан Моро, “это тот, кто обычно не поддается зову плоти, но, как правило, послушен побуждениям Духа”.

Одна из более интригующих форм потворства своим желаниям - это самовлюбленная одержимость своим телом. Хотя ее истоки берут начало в естественном и важном желании заботиться о своем здоровье, мы, тем не менее, тратим огромное количество времени и сил на то, чтобы приобрести или поддерживать идеальную фигуру. Наполеоновская стратегия вторжения в Россию, отображенная на картах — это всего лишь тактическая попытка непрофессионала по сравнению с изобретательностью, умением и логичной точностью тех, кто одержим своим телом. Недопустимы никакие непредвиденные перекусы, никакие незапланированные тренировки, никакие неучтенные углеводы или калории. Мы ищем профессиональных тренеров, тщательно изучаем книги и периодические издания, платим за занятия в клубах здоровья, обдумываем пластические операции и слушаем о пользе модных диет по телевидению. Что такое богатая духовная жизнь по сравнению с великолепной возможностью выглядеть как знаменитость? Как говорил кардинал Уолси: “Ах, если бы я служил моему Богу так же, как я следил за своей талией!”

Конечно же, озабоченность своей внешностью не имеет ничего общего с разумом Иисуса Христа. Господь испытывает только печаль и сострадание по отношению к нашим жалким поискам физических удовольствий. А наши старания обрести восторг и испытать блаженство не заканчиваются физической сферой. Мы, христиане, так же склонны к химической зависимости, внебрачным связям, корыстной дружбе и рискованному поведению, как и те, кто не утверждают, что в их сердце живет Христос. Мы ищем и пытаемся найти способы заполнить зияющие дыры в своей жизни, и все же уходим от этих вещей, не получив даже временного наслаждения. Мы с болью отмечаем отсутствие переживания Божьей любви. Независимо от того, стремимся ли мы заполнить пустоту чисто телесными удовольствиями, такими как секс вне брака, алкоголь или наркотики, или дурачим самих себя, говоря, что наша тяга к удовольствию основана на духовных предпочтениях, название игры остается тем же самым.

Посмотрите, как наши церкви исследовали и использовали наши потребности, чтобы заменить нашу бесчувственность на страсть к чему-либо. Мы создали поклонение, в котором музыка предназначена для того, чтобы вызывать у нас определенные эмоции, но душа остается незатронутой, а слова песен отражают манипуляции нашего сердца. Мы создали особые моменты на богослужениях, во время которых мы плачем или танцуем в Духе, и которые оставляют нас с ощущением того, что мы прикоснулись к Богу, но они не дают нам ощутить, что Бог прикоснулся к нам. Мы бежим в церкви, где проповедь вызывает у нас приятные эмоции, и где мы чувствуем себя воодушевленными и ободренными, но не ощущаем себя обличенными. “Неудивительно, что повсюду процветают духовные переживания, которые стали очень популярными коммерческими продуктами” - пишет Генри Нувен. “Многие люди стекаются в те места, где им обещают потрясающие переживания близости, очищающие эмоции восторга и умиления, а также освобождающие ощущения взволнованности и экстаз. В нашей отчаянной потребности удовлетворения и нашем неутомимом поиске переживания близости с Богом, все мы склонны создавать свои собственные духовные мероприятия”.

Власть

Последнее желание, которое препятствует нам облечься в разум Иисуса Христа — это жажда власти. В Своем служении Иисус отвергал любое проявление силы, кроме силы Святого Духа. В отличие от “языческих царей, господствующих над народами” (Лука 22:25), ученики не должны были пользоваться властью. Сам Господь занимался черной работой слуги, умывая ноги учеников, а затем сказал им, чтобы они делали то же самое. “Если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу. Ибо Я дал вам пример, чтобы и вы делали то же, что Я сделал вам” (Иоанн 13:14–15). Когда Иисус присвоил себе титул “слуга Иеговы” из Исайи (см. Лука 22:24–30), Он усилил это отождествление, приведя маленького ребенка и сказав ученикам, что они должны научиться подражать ему. Джон Маккензи отмечает: “Резкость этого ответа не всегда ценилась. Фактически, Иисус говорит о том, что нет “первых” в Божьем Царстве. Если вы хотите быть первыми, станьте слугой для всех; вернитесь в свое детство, и затем вы будете пригодны, чтобы занять первое место. Иисус не оставляет места для амбиций; Он не оставляет места для проявления власти. Лакеи и дети не обладают властью”.

Борьба за власть, которую мы ведем, будь она открытой или скрытой, направлена на доминирование над людьми и ситуациями, чтобы увеличить свой престиж, влияние и репутацию. Наши бесчисленные методы манипуляции, контроля и пассивной агрессии создают жизнь, которая является во многом похожей на серию нападающих и защитных ходов. Мы убедили себя в том, что мы должны обладать властью, чтобы быть счастливыми. Мы развили совершенную радиолокационную систему, настроенную на действия и колебания любого человека или ситуации, которые хотя бы косвенно угрожают нашей власти. Наши неудачи в развитии глубоких любящих отношений с другими, а также с Богом, укоренены в нашей жажде власти. Мы воспринимаем других людей как объекты, которые либо способствуют нашему престижу, либо угрожают ему. Мы видим их как пешек на шахматной доске, которыми нужно либо ходить вперед, либо избавляться от них, в зависимости от того, защищают ли они своего лидера и способствуют ему, или препятствуют ему победоносно продвигаться по шахматной доске жизни. То, что мой друг называет “синдромом малыша-короля” - это эмоциональное программирование, стремящееся восполнить недостаток власти, который мы испытывали в детстве, и оно ведет к чрезмерной озабоченности такими символами положения, как дорогие машины, новомодные технические новинки и построенные на заказ дома. Оно заставляет нас накапливать деньги, чтобы получить власть. И все же поиск власти не ограничивается материальной прибылью или стремлением управлять личной империей.

Стремление к власти — это сила, стоящая за желанием приобретать знания, как средство достижения признания, чтобы вас считали “интересным” человеком. Знание может быть властью даже в духовной жизни. Эксперт знает, что с ним нужно проконсультироваться прежде, чем принять любое окончательное решение. Стремление быть первым не позволяет обмениваться идеями и вносит дух соперничества и конкуренции, которые так присущи человеческой природе. Но борьба за власть стоит нам потери глубокой взаимосвязи с нашими братьями и сестрами. Мы не можем идти одной дорогой с теми, кого презираем и кого ни во что не ставим. Недавний психологический портрет успешных американских предпринимателей показал четыре общих характеристики: (1) они в основном являются перемещенными людьми — иммигрантами или беженцами из своих родных стран; (2) они обладают собственной внутренней траекторией управления, которая побуждать их активно участвовать в формировании своей судьбы; (3) их вдохновляет пример менее талантливых деловых людей, которые сами проложили себе путь и создали новую карьеру; и (4) у них есть соответствующие ресурсы.

Те же самые неотъемлемые человеческие качества могут быть отличительной чертой христиан, которые ищут власть и авторитет в духовной общине. Словно беженцы, находящиеся в чужой стране и неспособные овладеть нашей светской культурой, они движимы потребностью доминировать над другими, чтобы быть счастливыми. Их раздражает успех, внезапно свалившийся на менее одаренных братьев и сестер, которые заняли ведущие позиции. Будучи искусными в политических и церковных интригах, мы притворно и неохотно соглашаемся с волей Божьей. Эти уловки власти предсказуемы. Мы хвастаемся своими выдуманными успехами и в то же время отказываемся принимать похвалу. Мы расхваливаем свои дары различения и возносим молитвы о том, чтобы Бог продолжал просвещать нас, демонстрируем необычайное псевдо-спокойствие перед лицом бедствий и кротко протестуем против трудностей лидерства. Жажда власти очень тонка. Она может оставаться незамеченной и необнаруженной, и поэтому ей никто не смеет бросить вызов. Но христиане, которые преуспевают в том, чтобы захватить власть, собирать учеников, приобретать знания, добиваться статуса и престижа, а также контролировать мир, отстраняются от разума Иисуса. Нас охватывает страх, когда ученик перехватывает нашу эстафетную палочку, мы становимся циничными, когда получаем негативный отзыв, мы становимся подозрительными, когда нам угрожают. У нас начинается истерика, когда нам предъявляют какие-то обвинения. И мы совершенно подавлены, когда терпим поражение. Хотя мы сами полностью живем по плоти, мы расцениваем критику других как то, что сделано не “в Духе”.

Христиане, успешные в борьбе за власть, живут пустой жизнью: снаружи у них множество доказательств внешнего успеха, но внутри они опустошены, страдают от тревожности и не способны любить. Малыш-король стремится подчинить себе Бога вместо того, чтобы подчиниться Ему. Трагедия заключается в отчаянных попытках противоречить Господу. Уилфред Оуэн, двадцатипятилетний британский офицер, который умер в сражении прямо перед перемирием 1918 года, мастерски описал в книге “Притча о старике и юноше” стремление к власти, воссоздав повествование истории из Бытия о принесении в жертву Исаака: “Аврам встал, наколол дров и пошел. Он взял с собой огонь и нож. И когда они вместе шли, Исаак, его первенец, сказал: Отец мой! Я вижу приготовления, огонь и нож. Но где же агнец для этого жертвоприношения? Тогда Аврам связал юношу ремнями и поясами, а затем простер свой нож, чтобы заколоть сына. Но вдруг ангел воззвал к нему с неба, говоря: не накладывай руку свою на юношу и не делай ему никакого зла. Смотри, вон баран запутался рогами в кустарнике; Принеси в жертву барана гордости вместо сына. Но старик не стал так делать, а убил своего сына, и половину семени Европы, одного за одним”.

“Старик не поступил бы так!” - протестуем мы. И все же мы упорствуем в своих усилиях противоречить Богу, безумно предпочитая жизни смерть, динамизму застой, уступкам доминирование, подчинению власть. Но Бог отказывается позволить нам сказать последнее слово в чем-либо. И это Божья прерогатива. Мы думаем, что последнее слово за нами, поэтому Бог противоречит любому “окончательному слову”, которое мы говорим и любому “окончательному поступку”, который мы совершаем. Библейское повествование четко показывает нам следующее: Бог противится нашей склонности к смерти, сдерживает нашу руку, открывает новую дверь, показывает нам новый путь. Именно поэтому стремящиеся к власти обречены на поражение. “Те, кто стремятся ответить на призыв Духа к обновлению и возрождению, должны быть очень осторожны, чтобы своекорыстие, негодование, разочарование и желание обладать властью не увели их от того, что действительно исходит от Духа Божьего” - пишет Ральф Мартин.

“Перед нашим мысленным взором всегда должен быть трагический пример движений возрождения на протяжении всей истории церкви. Почти все они подцепили дух гордости и бунта, и таким образом, принесли проклятие, а не только благословение христианам”. Жизнь, движимая нашим желанием безопасности, удовольствий и власти, гасит Свет внутри нас и причиняет нам ненужные умственные и эмоциональные страдания, которые часто неверно истолковывают как духовные испытания или неизбежную боль от возрастания в Духе. Это неправильное истолкование. Эти страдания рождаются по нашей собственной воле, а не по воле Божьей. Напряженное стремление иметь безопасность, неистовый поиск физических и духовных удовольствий, а также отчаянное стремление к власти крадут у нас мир и радость, покой и самообладание, мягкость, терпение и другие плоды Святого Духа. Евангелие Иисуса Христа не обещает нам облегчение и избавление от этих трудностей, которые мы навлекли на себя сами, если мы не подчинимся полностью разуму Христа. Их нужно хирургически удалять на корню, и власть сделать эту операцию находится в наших руках. Не стечение обстоятельств крадет у нас огонь Прометея, но наши неуемные пристрастия, потребности и желания.

В своей книге “Внутреннее исцеление” Майкл Скенлан пишет: Часто, люди просят других помолиться за них, прося у Бога покой, тишину, стабильность, понимание, терпение, радость, свободу от беспокойств, негодования или вины, но кажется, что ничего не происходит. Людям свойственно искать такие желаемые вещи точно так же, как они стремятся получить ученую степень, успех в бизнесе или физическую красоту, с одним лишь различием, что они ищут это у Бога, а не у других людей. Это не является путем к внутреннему исцелению Господом. Он приготовил для нас Свой дар, и мы должны подстроиться, чтобы принять Его дар. Мы не определяем, что мы хотим и как мы это получим. Мы принимаем решение принять Божий подарок и сделать все необходимое, чтобы получить и сохранить его.

Путь к открытости требует того, чтобы мы кротко признали перед Богом, что мы чрезмерно озабочены безопасностью, удовольствиями и властью. Он требует подлинного сострадания к другим, когда мы видим, что их поступки продиктованы их пагубными привычками и потребностями, основанными на эмоциональности; именно наша внутренняя солидарность во тьме уменьшает самоправедность, раздражительность и делает нас способными сострадать. Путь к открытости начинается с честного столкновения с истиной, которая является не вещью, которую мы приобретаем, а Личностью.